И жить по песням нельзя.
Лёнечку Андреева люблю очень.
«Хорошо живется — ладно; не хорошо — убивай себя, если можешь, хнычь, если хочешь. Удалось вывернуться — молодец; не удалось — туда и дорога. Исчезнет один — на смену идут другие, которые тоже хотят жить, которые тоже хотят счастья. И всякий из них чувствует боль, и у всякого из них кровь в жилах, а не молоко, и всякий будет счастлив или несчастлив — и всегда так, изо дня в день, из года в год. Сотни миллионов таких же несчастных сошли в могилу, сотни сойдут — и ни тепло от этого не станет, ни холодно. Старайся быть счастливым, борись за счастье — но жаловаться, обижаться, возмущаться так же мало имеет смысла, как барану, поданному на обед, жаловаться, что его друг детства в это время гуляет по лужку и кушает зеленую травку. Он кушает, а тебя кушают — и всегда будет так, и жаловаться на это можно одному Богу, который, как известно, с одинаковой благосклонностью принимает и жалобу того, кого кушают, и жалобу на жесткое мясо тех, кто кушает.»
«Хорошо живется — ладно; не хорошо — убивай себя, если можешь, хнычь, если хочешь. Удалось вывернуться — молодец; не удалось — туда и дорога. Исчезнет один — на смену идут другие, которые тоже хотят жить, которые тоже хотят счастья. И всякий из них чувствует боль, и у всякого из них кровь в жилах, а не молоко, и всякий будет счастлив или несчастлив — и всегда так, изо дня в день, из года в год. Сотни миллионов таких же несчастных сошли в могилу, сотни сойдут — и ни тепло от этого не станет, ни холодно. Старайся быть счастливым, борись за счастье — но жаловаться, обижаться, возмущаться так же мало имеет смысла, как барану, поданному на обед, жаловаться, что его друг детства в это время гуляет по лужку и кушает зеленую травку. Он кушает, а тебя кушают — и всегда будет так, и жаловаться на это можно одному Богу, который, как известно, с одинаковой благосклонностью принимает и жалобу того, кого кушают, и жалобу на жесткое мясо тех, кто кушает.»