Говоря о книжных предпочтениях, стоит начать с того, что мне все равно, что читать. Я, на собственную радость, ничего толком не знаю о литературных стилях и направлениях (
не только о литературных, но и о художественных вообще, мое счастье, что я училась в таких местах, где об этом ничего не рассказывают), кроме названий. Названия я слышала, они страшны сами по себе. И мне поэтому, в общем-то, не важно, к какому автор относится направлению, романтизму, символизму, модернизму или еще какому-то -изму, я с одинаковым интересом могу пытаться читать Павича, Андреева, Пика, Стоппарда, Булычева, Шекли, Борхеса или Тутуолу. Критерий для выбора книг у меня всегда один - я пытаюсь читать то, что мне может понравиться. А понравиться мне может как интересная, с лихо закрученным сюжетом фантастика, так и пьеса Хармса, в которой персонаж выискивает что-то у ибиса под хвостом. Поиск чего-то там под хвостом может показаться мне не менее занимательным, чем разбирательства с внеземным разумом. Форма написания меня интересует исключительно постольку-поскольку, поэтому меня совершенно не раздражает, например, желание отдельных авторов написать роман, который читается по горизонтали и по вертикали - это интересный опыт и я не понимаю, почему бы его не провести, раз уж идея пришла. Мои любимые книги, стоящие рядом на отдельной полке, вполне возможно, взирают друг на друга с испугом и неудовольствием.
Очень многабукаф про книжки.Конечно, есть критерии, по которым я нахожу книги, которые желаю читать, а именно:
1. Человек вообще, по крайней мере, я, любит то, что написано (спето, нарисовано, снято, сыграно) про него и с чем он согласен, или, на худой конец, написано так, чтобы он мог это принять и сделать своим. Поэтому, в силу сложившейся картины мира, меня в первую очередь интересуют произведения о поисках смысла, а также провозглашающие его отсутствие (что, в сущности, одно и то же) и произведения иррационального толка, в которых реальное неразрывно связано с ирреальным, и как следствие, произведения, в которых делается большой упор на сны и чудеса(а также на книги, поскольку книги тоже, по сути, сны и чудеса). Большинство моих любимых книг можно отнести в эти две категории (хотя, если задуматься, это одна категория - поиск смысла из первой часто приводит ко второй). Кроме того, существует отдельная категория произведений юмористических, но, как ни странно, выдающиеся книги в данном направлении отыскать очень трудно. Также большой интерес из детства я вынесла к добротной классической фантастике и к сказкам - читаю я их довольно регулярно и с удовольствием, правда, пытаясь выбрать что-то или шибко оригинальное (автор с богатой фантазией - любовь навеки), или просто знаменитое и проверено интересное. Да и классика чаще всего не даром классика.
2. Поиск производится чаще всего среди книг: а) превозносимых людьми с похожим на мое или частично сформировавшим его мировоззрением (часто - именно писателями); б) среди книг, упоминаемых в контексте моих любимых книг или книг из п. а); в) редко - случайным образом с помощью метода научного тыка. Разумеется, прежде чем мой интерес к книге развивается до состояния, в котором мне хочется ее отыскать и прочесть, я удостовериваюсь, что она так или иначе подпадает под критерии п.1.
3. Есть моменты, которые сразу делают книгу малопригодной для изучения, заведомо намекающие на то, что книга мне не понравится, а, стало быть, и читать ее незачем. Это, во-первых, реалии сегодняшнего дня - книги с значимой долей реальной современности или ее влияния меня изначально отталкивают, потому что эта часто современность тащит за собой кучу генетических проблем - упрощение языка, обилие нецензурной лексики и сцен насилия и сексуального характера (я ханжа, да-да), причем чаще всего никак не оправданных сюжетом (а если оправданных, то нафига мне сдался такой сюжет), да и просто, пожалуй, читать про то, что я могу наблюдать в телевизоре, меня не очень тянет. Отсюда во мне живет испуг по отношению ко всем современным авторам, отечественным или зарубежным, неважно что пишущим. По этой же приблизительно причине выпадают из поля моего обозрения детективы (имеются в виду современные детективы, а вот Конан, свет наш, Дойл или бабушка Агата - вполне приятные ребята, в компании которых отлично проводить долгие зимние вечера), боевики, триллеры (кто мне скажет, что Говард, свет наш, автор ужастиков - в того я первого брошу камень), большая часть современного фентези (Профессор так глубоко копал, что копать в этом направлении дальше просто бессмысленно) и по большей части современная же фантастика (зачем мне современная, когда у меня мэтры нечитаны; исключения делаются в случаях особой оригинальности, см. п. 1).
Исходя из этих критериев область интересов в литературе я отыскала, по большей части, в зарождавшейся фантастике (я не имею в виду научную фантастику, а фантастику вообще) и мистике начала и первой половины прошлого века, когда никто еще не думал особо о том, что фантастика - развлекательный жанр, а сама по себе она еще не привлекла внимание масс в этом качестве. Образцы попадаются и более ранние, как, например, современник Пушкина Одоевский, писавший довольно странные по тем временам вещи, и более поздние, как "Суер" и "Кысь" . Кроме того, идеально укладывается в первые две категории из п. 1 размазанное понятие "магического реализма", в частности, конечно, латиноамериканского, они там вообще интересные ребята, но не обязательно.
В конечном итоге, мысль моя, столь длинная, сводится к тому, что меня не интересует форма написания, меня интересует содержание. Это может быть эпичнейший в мире роман или миниатюра на 40 слов, это может быть стихотворение или пьеса, это может быть вообще одно предложение. Автор может писать хоть задом наперед и крест накрест, автор может выдумывать какие угодно приемы - если это помогает ему достичь какой-то цели. В совершенно авангардных декорациях можно поставить потрясающий спектакль, под стук по газовым баллонам и шуршание газеты можно спеть нечеловечески прекрасную песню. Тот же Павич заинтересовал меня не потому, что он де интеллектуал и изобрел новые виды построения книг, а потому что: а) я услышала про него от Димы (а кому верить мне, как не Диме, в этом лучшем из миров); б) он - про сны и нереальность, причем превращение реальности в нереальность он проводит как раз с помощью этих самых модерновых методов написания текста и действительно достигает успеха.
Павич же очень верно подметил (хотя и не был первым, я уверена), что читатель находит в книгах то, что не может найти в ином месте, а не то, что туда внес писатель. Так вот, если я могу отыскать в какой-то книге то, что когда-то где-то потеряла - хоть самую малость, то это книга хорошая, большего мне от нее и не надо. А ведь оно может оказаться где угодно. И в этом вся беда.